20 лет назад в Беловежской Пуще, в знаменитых теперь уже на весь мир Вискулях, главами трех советских республик — России, Белоруссии и Украины — было подписано соглашение, остановившее советскую историю и давшее начало другой истории России.
Что такое Беловежское соглашение? Решительная победа тех, кто хотел ясного действия, осуществлял назревшие политические перемены и не мялся, судорожно хватаясь за историческую невнятность? Или бесшабашный и безответственный развал огромного и сильного государства?
Легитимность тех событий до сих пор под вопросом. Думать, что все политические перемены оправданы общей любовью к песне Виктора Цоя "Перемен! Мы ждем перемен!", наивно. Все их ждали, но разных.
Это не была бескорыстная донкихотская игра. В ней были свои дивиденды, немало личной и суверенной прибыли.
Беловежское соглашение выводило его подписантов на первые политические роли — со вторых и третьих.
Сегодня, когда главные герои той истории умерли или настолько сошли со сцены, что их политические бренды почти невосстановимы, кому-то кажется, что царство отдано за коня.
Общая и пока непогасшая ценность — большое и цельное, сильное и справедливое государство, требующее реформ, но не развала, исчезло из-за амбиций, жажды личного лидерства и самовластья. Россия потеряла и с большим трудом восстанавливает влияние на те народы и государства, чье величие вставало ее усилием и жертвой.
А кому-то, совсем наоборот, кажется, что сильные и имеющие волю к действию политики спасли нас от голода, развального позора, отвратительных военных конфликтов и от сползания в унизительные беды жизни по сценарию Северной Кореи.
Ведь только став первым лицом суверенной России, Ельцин мог употребить свою фирменную крупнокалиберную политическую решительность и буквально через месяц из всех предложений по выводу экономики из кризиса выбрать кардинальное — Егора Гайдара, а его самого — в вице-премьеры
